Здесь всё до сладкой боли знакомо и всё привычно с самого раннего, беспамятного детства. Дантово ущелье, долина Очарования, сталактитовая Фанагорийская пещера, буковые рощи, мшистые песчаниковые скалы, торопливые ручьи, лесистый хребет Котх — всё это милые сердцу предгорья такого яростно прекрасного Северного Кавказа. Пускай сам я появился на свет уже не на Кубани, а немного северо-западнее, но здесь родились, жили, любили, воевали и работали как минимум шесть поколений моих предков — еще со времен Кавказской войны середины XIX века, а могилы многочисленных родственников на маленьком местном кладбище — пожалуй, и за полдня не обойти.
И тропинка, и лесок, в поле каждый колосок — всё родное, всех узна́ю, да и они меня тоже, пусть подчас и с трудом, после стольких-то лет разлуки. Топаю с рюкзаком за плечами сквозь лес, вдоль игривого и прозрачного, как хрусталь, Аюка — пить можно прямо из реки даже в наши дни, вода чистейшая — и то и дело оглядываюсь.
И тропинка, и лесок, в поле каждый колосок — всё родное, всех узна́ю, да и они меня тоже, пусть подчас и с трудом, после стольких-то лет разлуки. Топаю с рюкзаком за плечами сквозь лес, вдоль игривого и прозрачного, как хрусталь, Аюка — пить можно прямо из реки даже в наши дни, вода чистейшая — и то и дело оглядываюсь.