Не зарекайся

«Вы один? Бланк нужен? Или заполнили уже?..» - спрашивает пограничник, заглядывая в открывающееся окно.
«Вы на номера не смотрите, я свой», отвечаю ему медовым голосом, гордо извлекая из широких штанин свою новенькую краснокожую паспортину с двуглавым орлом. – «Спасибо, миграционка не нужна!»

…всегда терпеть не мог заполнять её на коленке, второпях, кое-как попадая в эти малюсенькие линеечки и клеточки. Особенно ненавидел пункт про «имя и адрес приглашающей стороны» – поле размером с боковушку спичечного коробка, куда надо было втиснуть и Краснодарский край, и город Горячий Ключ, и улицу с домом, и бабушкину фамилию. Какое счастье, что мне теперь уже никогда не придется её заполнять – дыша на замерзшую ручку, на весу царапая бумагу, да ещё и не забывая одновременно продвигаться за очередью. Чтобы ни один наглец не успел влезть между твоей и впереди идущей машиной, благо таких умников хватает.

С удовольствием рассуждая об этом, запираю машину и неспешно направляюсь к окошку миграционного контроля…

Развод и тумбочка

Уходить от бывшей всегда тяжело. Думаю, тут меня поймет каждый мужчина, пусть даже все несчастливые несчастливы по-своему, как там говорилось. Картина типичная, картина маслом.

Досадная случайность

Среди многих людей, особенно за пределами Цеевропы, бытует распространенное мнение, будто Майдан — это такая досадная и трагическая нелепица, роковое стечение обстоятельств, ну вроде автомобильной аварии. Чуть правее бы руль в нужный момент повернул, и не остывал бы в кювете под простыней, а доехал бы целым до дому, поужинал, женился, завел детей, потом внуки и все такое. Вроде бы как Майдан — это не всего-лишь навсего один из этапов многолетнего пути, пусть и самый эффектный. Не закономерный результат планомерного и кропотливого труда по культивированию некрофильного политического украинства на огромном пространстве, а досадная случайность. И будто бы не было русофобских учебников по истории Украины, завозимых в 90-е из Канады (у нас в институте, например, тоже по Субтельному преподавали), не было расцвета массового бытового национализма еще в конце 80-х, не было уничижительных шуточек про «тупых донецких», не было поспешной украинизации, президенты не писали книг вроде «Украина — не Россия» еще в 90-е, не было генеральной репетиции в 2004, чтобы проверить готовность масс и потренироваться на живом материале, не было миллионов людей, дозревших и подготовленных к войне с Россией в самих себе и в своих соседях — в Одессе, Донецке, Запорожье.

Пока Россия верила или делала вид, что верит, будто все хорошо, и помогала «партнерам» строить их Новый Рейх дешевыми энергоносителями и торговыми преференциями, оно как-то так само случайно насралося — хоп, и Майдан. А можно было всего-то там стрельнуть разок, и тут поднажать полчасика, и все ̶в̶ ̶ш̶о̶к̶о̶л̶а̶д̶е̶ хорошо на десятки лет вперед...

p.s. нет такой «площади Майдан», майдан — это площадь и есть, в переводе с соловьиной. 

Зов предков

Здесь всё до сладкой боли знакомо и всё привычно с самого раннего, беспамятного детства. Дантово ущелье, долина Очарования, сталактитовая Фанагорийская пещера, буковые рощи, мшистые песчаниковые скалы, торопливые ручьи, лесистый хребет Котх — всё это милые сердцу предгорья такого яростно прекрасного Северного Кавказа. Пускай сам я появился на свет уже не на Кубани, а немного северо-западнее, но здесь родились, жили, любили, воевали и работали как минимум шесть поколений моих предков — еще со времен Кавказской войны середины XIX века, а могилы многочисленных родственников на маленьком местном кладбище — пожалуй, и за полдня не обойти.

И тропинка, и лесок, в поле каждый колосок — всё родное, всех узна́ю, да и они меня тоже, пусть подчас и с трудом, после стольких-то лет разлуки. Топаю с рюкзаком за плечами сквозь лес, вдоль игривого и прозрачного, как хрусталь, Аюка — пить можно прямо из реки даже в наши дни, вода чистейшая — и то и дело оглядываюсь.

Увидеть солнце

Когда петербургский филиал мордорской башни Барад-Дур (той, что увенчана Оком Саурона) вырос до такой степени, что в погожий день стал хорошо заметен из исторического центра города, я сперва огорчился... но ненадолго.

Во-первых, ясная погода в СПб случается по очень большим праздникам, и в эти редкие денечки лучше без оглядки бежать на природу, чем в каменный мешок центра.
А все остальное время это хтоническое веретено надежно скрыто тучами.

Во-вторых — полярной зимой подняться на обзорную площадку, выше облаков, будет единственной возможностью увидеть тот самый полузабытый «загадочный золотой шар в небесах», по которому отчаянно скучают все южные понаехалы… За это наверняка будут взимать плату, но в ноябре за такое никаких денег не жаль.

Хорошо!..

Еще школьником помню стройку у нас под окнами.
Сперва вырыли котлован (суперудобное место для детских игр), потом начали забивать туда сваи. С восьми утра каждый будний день — методичное бам-бам-бам-БАМ-БАМБАМБАМБАМ по голове без конца.

В пять вечера кончалась смена и копер наконец-то затыкался. Первые минуты тишина казалась звенящей, и остро доставляла прямо таки физическое наслаждение. Хотелось петь, дышать во всю грудь и вообще, радоваться жизни.

Примерно такие же чувства я испытал спустя тридцать лет, покинув Цеевропу. Внезапно вокруг не стало украинского языка.
Вывески, таблички, этикетки. Объявления, реклама, радио, телевидение. На улице и на работе, в метро и маршрутке, магазине и музее, на вокзале и в кафе. Всё теперь на родном языке.
Через годик, конечно, понемногу привыкаешь, но первые месяцы это напоминает тот свободный вздох из детства, ровно в пять вечера.

О борьбе с туризмом

Листая старые свои фоточки из разных красивых и необычных мест — Приднестровья, Абхазии, Карабаха, ДНР, размышлял об одной занятной закономерности. А именно — чуть менее, нежели все страны, от которых отделился тот или иной мятежный регион, начинают немедленные репрессии в отношении …иностранных туристов, этот регион посещающих!

Степанакерт, Арцах

Вот, скажем, сгонял я в Арцах a.k.a. Нагорный Карабах (бывший при СССР частью Азербайджана). Теперь, по закону, въезд в Азербайджан мне закрыт. Конечно, при том условии, что в Азербайджане кто-то о моем карабахском вояже узнает, что маловероятно, если честно (принцип Неуловимого Джо). Так что рискнуть, конечно, можно.

Ностальжи

Сказать, что на севере, в Петербурге, я совсем не скучаю по родным южным степям — будет, конечно, неправдой.

«…Помнится, я шел домой, ни о чем не размышляя, но с странной тяжестью на сердце, как вдруг меня поразил сильный, знакомый, но в этих местах редкий запах. Я остановился и увидал возле дороги небольшую грядку конопли. Ее степной запах мгновенно напомнил мне родину и возбудил в душе страстную тоску по ней. Мне захотелось дышать русским воздухом, ходить по русской земле. „Что я здесь делаю, зачем таскаюсь в чужой стороне, между чужими?“ — воскликнул я, и мертвенная тяжесть, которую я ощущал на сердце, разрешилась внезапно в горькое и жгучее волнение…»

(И. С. Тургенев, Полное собр. соч. в 30 тт. Т. 5)

Перекур в Тайгер Топс

— Вас, Russians, от других туристов отличить очень просто — на неплохом английском откровенничает гид, лениво выпуская струйку сигаретного дыма. Мы только что ударными темпами откопали глубоко засевший в песчаной отмели джип, после чего на радостях хлопнули по глоточку raksi* и привалились к заднему колесу, отдышаться.

— Ну-ну, заинтриговал, интересно послушать. — Я тоже вволю намахался лопатой и откровенно наслаждаюсь ничегонеделанием, полулежа на мягком речном песочке.

«Ласточка», или электричка XXI века

Свободный денёк, погодка тоже супер (зима таки пришла, и лучики тепла) — отчего бы не прогуляться по заснеженным тропкам, не послушать птиц, не покормить белок — за городом, подальше от суеты мегаполиса?..

Петергоф? Прекрасный вариант.
Но машину брать неохота, по ряду причин. Во-первых, не люблю я зимнюю езду, даже по хорошо вычищенным дорогам. Ну и лишиться возможности треснуть кофейку с коньячком из термоса на морозе не хочется. А до Стачек, на маршрутку, идти неохота, да и ездит она не очень часто.
Так что поедем по-простому, на электричке. Дёшево и сердито, как в студенческие молодые годы. И платформа почти рядом с домом.
Но оказалось, «как», да не так 😃

Юные спортсмены

Когда целая стая этих закованных в серьезную сбрую бойцов на полной скорости влетает в бортик прямо напротив тебя, ни на секунду не прекращая с оглушительным грохотом свирепо сражаться, даже как-то делается не по себе. Инстинктивно отодвигаешься. А мало ли, сейчас тоже клюшкой или шайбой в грызло прилетит. Сетка сеткой, но в легком шоке о ней как-то забываешь...

Полярная ночь

Многие приезжие, жалующиеся на «несносный питерский климат», вероятно, неверно формулируют проблему. Климат-то ладно, видали и похуже, а вот к чему действительно трудно привыкнуть нам, южным понаехалам — это долгота дня и ночи.

Крымский мост и мариупольская осадка

Ах, какая разгорелась истерика после объявления ограничений по air draft'у (высоте надводной части судов) в связи с Керченским мостом!..
Можно было подумать, Мариупольский порт практически обречен на запустение и вымирание исключительно благодаря лишь этому мосту. Хотя судов, теоретически могущих попасть под это ограничение, даже в благополучное довоенное время были считанные единицы.

А вот новость о резком ограничении проходной осадки (настоящего «бутылочного горлышка», то есть первого и основного ограничивающего тоннаж судов в Азовском море фактора) - как-то вообще тихо прошла. А ведь это ограничение ежедневно бьёт по грузообороту вполне реально, в отличие от моста.
Никаких тебе исполненных трагизма выступлений министра инфраструктуры, никакого шквала в прессе, бури в соцсетях.
Тишина, лишь пара скупых заметок в профильных изданиях:
«Мариупольский порт вынужден временно уменьшить проходную осадку судов»

Что мне не нравится в России: часть III

Ну, и заканчивая боголюбимую троицу постов про минусы и недостатки Петербурга, напишу — нет, не про климат, он-то как раз весьма, на мой вкус, хорош — а про проектирование градостроительных ландшафтов. Коротенько так.

Про закованный в холодный и мокрый гранит центр города я не заикаюсь. Это — музей, неприкосновенный памятник, он под эгидой ЮНЕСКО, и он не для мечты или жизни с детьми, тёщей и собачкой, а только чтобы приехать из Китая или Москвы в двухэтажном экскурсионном автобусе, и ахнуть, и защёлкать во все стороны затвором.

Но возьмём, к примеру, Ленинский проспект, на нашей спокойной нетуристической окраине. Кто сможет объяснить мне, с чего бы на широченной, метров в 30, клумбе не посадить ряда в 3, 4 или 7 липы, березы или даже сосны? Ведь легче дышать станет — в разы. Да и красивее будет намного: пешеходы с тротуара будут наблюдать шелестящие кроны, а не грузовики с автобусами. Да, Ленинский удобен, чтобы аварийно сажать на него боинг со сломанными шасси, а вот чтобы гулять по нему с коляской — как-то не очень.

Что мне не нравится в России: часть II

Что ещё негативное рассказать про свою жизнь в России (опять же, для уравновешивания позитива)? Ну ок, немного, но найдется.
Сегодня — про связь и интернет.

Мобильная связь, в целом, радует всем, кроме цен: сегодня в СПб за минимально возможный (и, тем не менее, заметно превышающий мои потребности) пакет услуг я трачу примерно вчетверо больше, чем за вполне достаточный украинский тариф. Если подробнее, то вот картинка с таблицей, в ней наглядно:

Что мне не нравится в России: часть I

Обещал для равновесия написать что-то негативное про Россию или Петербург — чтобы не одни лишь оды и дифирамбы без конца?
Пацан сказал — пацан делает 😊

Глубоко непонятно и неприятно вот что. В большинстве мегаполисов мира людей активно стимулируют пересаживаться с личного автотранспорта на общественный — и из экологических соображений, и в борьбе с пробками и теснотой. Достигается это и посредством конских цен на парковку в центре, и удешевлением проездных абонементов, и даже такими экзотическими способами, как Carpool в США — это когда автомобили с более, чем двумя пассажирами (кроме водителя) имеют право пользоваться особо выделенной полосой, а также получать скидки на некоторых платных мостах и дорогах.

Совсем не так здесь.

О безопасности

Когда я говорю о несравненно более низком уровне бытовой преступности в России — не все понимают, да и не все, наверное, верят.
А я — не в последнюю очередь — имею в виду вот такие вот незаметные для местных мелочи.

На достаточно периферийной улице — Победы, это около площади Братьев Стругацких в Московском районе, вне зоны обзора видеокамер, стоит такой вот дряхлый рыдван с давно спущенными и уже вросшими в землю колесами, грязный и ржавый. Под лобовым, на виду, болтается видеорегистратор, но окна не выбиты и машина визуально цела:

А вы можете себе представить на минуту, что машина с регистратором под стеклом переночует хотя бы ОДНУ ночь на улице с целыми стеклами — где-нибудь в Одессе, Херсоне или Днепропетровске?
Я лично — нет, так как сам уже на эти грабли наступал, и поэтому цены на замену стекол и на новый регистратор помню прекрасно.

Старый красный кирпич

Есть в старой промышленной застройке, на мой взгляд, своя особенная прелесть — теплый бордовый кирпич, высокие окна, строгое обаяние сдержанных, но изящных форм. Таких зданий сохранилось немало и в Мариуполе (старые корпуса швейфабрики, промка в Гавани, некоторые портовые пакгаузы), есть их и в Одессе (Краян, насосная на Чумке, а также в изобилии на Молдаванке и Пересыпи, включая Большевик), достаточно и в Петербурге — хотя бы один Обводный с его «Красным Треугольником» или Выборгская сторона с её «Крестами» чего стоят.

А вот так выглядит старая промка в Нарве (городок под Петербургом, в Эстонии).

«Активисты»

По-оруэлловски политкорректная украинская пресса закрепила в массовом сознании прочный образ, кротко именуя «активистами» обыкновенных, говоря без обиняков, быков.

Теперь читаешь про активистов в какой-нибудь питерской «Фонтанке» и не сразу понимаешь, что речь-то про вполне позитивных людей с активной гражданской позицией — в отношении, например, велодорожек, культурной парковки или защиты зеленых насаждений.

Ведь перед глазами все равно по привычке встает тупое агрессивное быдло в нестираном камуфле с тризубцем 😊

Майский день в конце XX века

Середина мая, пятый курс, солнце жарит вовсю. Я курю на балконе «четвёрки» — общаги на улице Рудакова — и грустно смотрю вниз, на утопающий в весенней зелени сквер Коммунаров. Печаль моя, как водится, светла, но на этот раз слишком уж глубока. Через какой-нибудь месяц — последние занятия, госы, диплом, и нам предстоит разъехаться навсегда. С друзьями, с сокурсниками и — подчеркну! — с сокурсницами тоже (ах, этот пьянящий цветник иняза! Сколько прекрасных роз успел с него сорвать, но несорванных осталось, конечно, намного, намного больше!). Разъехаться с любимыми преподавателями, с родной общагой, что столько лет давала мне кров — даже в те суровые времена, когда считался отчисленным нелегалом, и крался к двери мимо вахтёрши на цыпочках. С неказистой, но нежно любимой Горловкой, наконец, где каждый закоулочек связан с… впрочем, не буду заостряться на пьянстве и разврате снова.

Колбасево в клубешнике в здании автовокзала («Вавилон»? Нет? кто вспомнит его название сейчас?)
Позади нас — фанк-группа «P-Spirit» и её фронтмен Макс Гвинджия, будущий министр иностранных дел республики Абхазия.